Мясо переднем плане (или как сместить доминанту)

Ирина Герулайте

На переднем плане - мясо

Как-то раз я была свидетелем любопытного  монолога. Приятная женщина искренне восхищалась картиной, увиденной в известной галерее. Все бы ничего, любовь к живописи я  разделяю,  чувствуя восторг перед грацией и силой этого искусства. Но и эту женщину, да и меня (я как тот пес, почуявший что-то странное, несуразное, быстро подняла ухо) весьма озадачил акцент художника периода позднего средневековья: на переднем плане натюрморта был …кусок мяса!

Он доминировал,  был центром полотна. А слева скромно фигурировала сцена из священного писания.

В те времена религиозные сюжеты были главными в живописи, а здесь было, что называется, мясо, которое лезло в глаза. И для того времени, вероятно, это был смелый ход. 

Но прошли века, и сейчас такой акцент выглядит устрашающе. Потому что именно сейчас воцарилось то  самое «мясное» время. А истинная духовность (не поза неофита или сектанта, а глубина сердца простого человека, для которого честность, порядочность, скромность, смелость до сих пор актуальны) все так же робко, но я верю, что кто-то их видит и чувствует - притаились  в левом углу... Вероятно, так было всегда. Но живу-то я сейчас, чувствую и вижу не только средневековье, но и наш, современный мир.

Видимо, отвага художника былых времен меня, что живет в 21 веке, не порадовала. Она, скорее показала мир в разрезе нашего времени кривым, отвратительным. Зеркала средневековья мерцают, и все, что было жутким там, становится в три раза страшнее здесь.

Поймите,  это самое «мясо» иногда затмевает робкие попытки ребят с небес помочь нам в осмыслении сегодняшнего дня. Оно и есть ловушка для тех, кто пытается думать. Лишь один раз отвлекись от цели своей жизни, от линии пути – и придется долго набирать обороты.  «Мясо» как образ доминирования жесткого эгоизма и неумения уважать старшее поколение, самовосхваление в сети, обжорство, причем всех сортов, крен в сторону какого-то странного, тяжелого и пристального внимания к еде, и при этом - отсутствие разборчивости в потреблении информации.

Как ни странно, на следующий виток эссе меня натолкнул певец Валерий Ободзинский. Мы с друзьями слушали его на виниле, и я была крайне удивлена, до какой же степени этот певец четко выражает эмоцию исполняемой песни. Голос у исполнителя шел следом за мыслью автора, за музыкой, он шаг за шагом раскрывал самый главный пласт, что всегда есть в эстрадном жанре высокого уровня. И это - эмоция, ее сплав в слове и музыке. Говоря проще – я чувствовала, о чем он поет. Даже не понимала, а это происходило на другом уровне, может быть более тонком, что ли.

И вот, для интереса, я посмотрела шоу «Голос». Так вот же где то самое «мясо» вышло на передний план! Исполнители соревнуются в виртуозности, а толку мало. Для слушателя непонятно – по поводу чего весь сыр-бор, с какой целью?

Не думаю, что лихие высокие ноты так уж важны, хотя они, конечно, украшают музыку. Но когда мы слышим только это «мясо», то феи духа песни неторопливо покидают корабль.  И летят к тем, кто может передать то, ради чего все было создано. И вот тех исполнителей мы любим и ценим, потому что в них есть и дух, и плоть. И одно другое не заменяет, не вытесняет, а находится в гармонии.

Вы даже можете послушать стиль трэш, тяжелый металл группы Slayer, и даже в этой музыке мясо будет не главным, эта фактура – только средство передачи чувств мятежных музыкантов из Флориды. Никак не уйти от плоти и духа, они всегда связаны. Но все же когда первое становится доминирующим, то все превращается в кошмар, который, кстати, не всем виден, но зато очень ощутим в виде депрессии и скуки, тяги к развлечениям. Потому что компания ангелов отошла  на время подальше, в далекие дали и уже с трудом доносит свет до тех, кто чересчур сосредоточен на «мясе». Видимо, эти ангелы далеко не дураки. Они чувствуют, когда их голос будет неслышен. И мне кажется это самым ужасным, правда!

И совсем по-другому выглядят  те,  которых ощущение земли покидает совсем. Тогда появляются как бы ангелы, видения, мистика  и разные интересные штучки. Я люблю эти странных людей, не смотря на то, что они и вправду далеки от земли... Но они много раз выручали меня в те моменты, когда земные энергии уже не спасали.

В контексте эссе вышло у меня интересное наблюдение, за детьми и взрослыми. У первых гораздо больше возвышенных чувств, я это определила в одном разговоре. Девочка лет шести рассказала мне, как сильно она полюбила город Минск. Летом они всей семьей ездили туда к родственникам. У девчонки сверкали глаза: «Ирина Львовна! Я в Минске видела дом, на котором были яркие  огромные рисунки, он был такой красивый!...». 

Конечно же, я тут же захотела в Минск. Сразу.

А  вот, для сравнения, какая подавляющая картина была у одной взрослой дамы вы не поверите – о Париже. Если бы я была ребенком, я бы в жизни не стала мечтать о Франции, после такого рассказа. Итак, на вопрос – какой он, Париж? – собеседница от этой дамы услышала: «Да вообще ничего особенного. Разве что очень грязно».

Ну что, кто из двоих, взрослый или ребенок ставит «мясо» на передний план?!

Но друзья, есть места без перекоса! Есть середина, золотая и сияющая. Я бы хотела, чтоб вы услышали о ней. И хотя это исключительно мой личный опыт, но он как-то перекликается со всеми перевесами в сторону «мяса» или наоборот, его полного забвения.

Эта середина для меня – профессиональный танец. Много лет я наблюдаю за становлением молодых танцоров, их рост в хореографии, в классическом танце. Того самого «мяса» здесь в избытке. Это трудная работа с телом, которое покоряет свои же границы, преодоление земного притяжения. 
Но  ведь и дух там силен. Если ты будешь слаб душой и духом, то тело тебе не покорится. Танцорам приходится преодолевать земные пороки – лень, обжорство, статику, косность тела, уныние, разгильдяйство. Одна моя добрая подруга как-то сказала, что «когда начинаешь разгребать свои пороки, то из-за леса не видно деревьев.. И изменить хотя бы что-то в своем сознание это очень долгий, трудный путь».

Я полностью с ней согласна. Чтобы преодолеть закоснелые паттерны своего сознания, что привели с дурным последствиям, надо пролить много слез. И за это потом воздается сторицей.

Но я смотрю, как день за днем преодолевается косность не сознания, а тела: его природная склонность к покою, неподатливость, и вижу, что это не менее сложная работа. Если не более.

И вот здесь, как я почувствовала, есть золотое сечение. Когда ты, прикладывая усилия, научился управлять хотя бы чуть-чуть руками или ногами (конечно, для этого нужны и воля, и желание. Или амбиции, как можно выражаться теперь - хотя это те же самые воля и желание), то потом,  только потом, в танец можно вкладывать душу. И не потому, что ты хочешь развлечься или как-то развеяться. А потому что ты уже иначе не можешь. И вот этим сложнейшим трюкам учат хореографы.

То есть понимаете, это же самое так называемое «мясо» становится инструментом для вкладывания духа, полета, озарения. Но не раньше, чем ты преодолеешь свою же косность и лень. Не раньше.

Октябрь, 2018

Елена Карташова - сияние таланта

Ирина Герулайте  -  эссе к Дню учителя

Из новой книги "ДРУГОЕ ПОКОЛЕНИЕ"

Разреши себе дух, мастерство и труд:

Пианистка и педегог Елена Карташова - сияние таланта

Я с удовольствием публикую эссе о пианистке и педагоге Елене Валентиновне Карташовой. В нем много тонких моментов нашего общения, которое всегда основывается на беседах о культуре, о современных пианистах, о стихах и живописи. Такими людьми я дорожу и пробую сделать для них что-то хорошее. 

       Учитель, 

тот, кто ведет нас  в мир мастерства, очень дорог душе и любим, наравне с родителями.

И о разрешении, которое все мы иногда себе даем. Разрешаем что-то светлое и высокое.
 Понятие «разрешение» в музыке совершенно определенное - это когда один неустойчивый или любой другой аккорд разрешается в устойчивый. И в последовательности аккордов разрешение придает всему законченный вид, в итоге само произведение внутри себя обретает форму.

Так и нам, чтобы обрести определенную, иногда совершенно новую форму, нужно из состояния неустойчивости прийти к определенному решению (или разрешению, как в музыке), чтобы двигаться дальше. Не обязательно это резкая смена занятий, в нашем случае это постоянное совершенствование того, что дала тебе природа.

Мне кажется, я  улавливаю разницу между богемой и людьми труда, точнее – творческие люди высокого полета всегда чуть дальше своего времени, чуть выше того, что происходит в обычной жизни. Но оторванность от земли на самом деле вовсе не их свойство. Они как раз придают земле соль, привкус настоящего. Нет ничего безумного в поэте, потому что он не боится своей души и глубоких открытий, иногда горьких, но всегда выводящих на новый путь.  И наоборот, менеджер зачастую вполне может впасть в безумие, ведь он слишком увлечен холодной бытовой логикой.

Педагог фортепиано - это тот же поэт, потому что он насыщен образами, дух его может бродить по далеким вершинам.  Он становится для студента маяком и ориентиром в жизни, и от высоты его духа зависит настрой будущего музыканта. И если мне однажды повезло с таким учителем,  о нем стоит рассказать всем.

Елена Валентиновна Карташова – преподаватель фортепиано в музыкальном училище имени Чайковского. Это сложная профессия, учить юных, иногда с трудными характерами  студентов,  играть сложнейшие произведения классического репертуара.

Когда общаешься с ней, то понимаешь, что у этого человека есть талант, ведущий ее, делающий самые сложные вещи простыми и  одновременно высокими, одухотворенными. В случае обучения музыканта, есть одна неизменное правило: между учителем и учеником  устанавливается связь, на уровне души и духа.

Мы начали заниматься в музыкальном училище в период так называемой «перестройки» в стране. И  уж конечно, теперь я понимаю, приготовили для своего любимого педагога много кунштюков и трюков, в свою подростковую пору. Иногда весьма безбашенную, даже у девочек из хороших семей, которыми были все пианистки 15 лет от роду нашего славного курса спецфортепиано....

 Однажды я пришла на урок с партитой Баха и попросила ее послушать свою личную концепцию этого произведения. Страшно сказать!.. Концепцию! Но, к чести сказать, я над ней действительно тогда думала, над трактовкой партиты до- минор.

Точно помню, что в нем звучали грозные и непримиримые интонации явно бунтующего духа. Она оценила подход. Но деликатно заметила, что у самого Баха таких именно «богоборческих» идей в принципе быть не могло, он был человек Духа, человек, всем своим гением, до бесконечной глубины, Богу.

Поэтому попросила меня еще раз подумать. Конечно, речь шла еще и чувстве стиля, которое она воспитывала в нас неустанно. И это позже принесло свои плоды – чувство  соразмерности спасет от безвкусицы, иногда у меня это получается… И в этом заслуга Елены Валентиновны.

Не так давно я узнала, как знаменитый пианист Исаак Зетель, педагог Елены Валентиновны, обучал своих студентов. 

И тогда мне стала понятней эта традиция передачи мастерства, и, что может быть, гораздо важнее  - передача подхода к самой жизни. Учитель в общении, и профессиональном, и житейском преподносил студентам великолепную широту кругозора, большие горизонты музыкального мышления и глубину постижения исполняемой музыки.   «Это был очень яркий человек, из плеяды «блестящих» педагогов и музыкантов. Учился он у Генриха Нейгауза, личность которого широко известна во всем мире. На уроке он мог в нескольких словах, в ярком образе представить произведение так, что студент сразу начинал понимать задачу. И не нужно было досконально учить каждую строчку в произведении, вымучивать по нотке. Этот  педагогический подход  уникален в своем роде, потому что давал необычайную глубину музыкантского мышления. Эрудированность, юмор, виртуозность в игре, вовлечение всех нас в масштабную музыкальную деятельность были свойственны Зетелю. Один из немногих исполнителей в стране, он решился выучить  и исполнить все 32 сонаты Бетховена!  

Позже, будучи уже в эмиграции, он вел цикл передач о творчестве Бетховена на немецком радио.

Наш педагог постоянно образовывал нас, водя на интересные концерты, выезжая с нами на гастроли в другие города, учил держаться с достоинством, приучал к сцене. Он вводил нас в культурный мир того времени, чтобы мы узнавали музыку  разных жанров, больше чувствовали ее и больше знали и любили. Конечно, мы все были без ума от него. И дело свое любили беззаветно» - так рассказывает о нем его ученица, Елена Карташова. Насколько огромным было влияние Исаака Зетеля на своих учеников, можно судить по такому эпизоду. «Он давал нам задание выучить всю программу наизусть за лето. И конечно, заниматься иногда было лень. Но однажды, когда было особенно трудно себя заставить сесть к фортепиано – лето, жара, друзья отдыхают, а ты прикован к инструменту, - я увидела его во сне. Всю лень как рукой сняло, в тот же день я села за рояль и уже не давала лени власти над собой»

Этот случай я бы назвала «разрешением» себе трудиться во имя красоты, каждый большой художник однажды чувствует этот своего рода долг, и делает свою работу радостной и исполненной высоких задач. Потому что талант требует определенных усилий, возможно, иногда и жертв, но они всегда если и приносятся, то с открытой душой.

По поводу самостоятельных занятий (то есть, по выражению философа Мишеля Фуко «практики себя») в годы учебы у Елены Валентиновны есть одна история, из которой мы можем понять силу таланта, который вел ее с детских лет. «Моя семья жила в Новоуральске, и в  свердловском училище мне приходилось заниматься по ночам, так как днем все классы были заняты. Выглядело это так. В каморке, которая была в старом здании, жила пожилая женщина тетя Аня, которая мыла полы в классах.  Ночью я брала у нее ключи и шла в класс заниматься на рояле. Другого выхода  тогда не было, и на одном из уроков я была вялая и сонная, так как ночь провела в занятиях. Зетель это заметил, задал мне вопрос, почему я в таком состоянии,  и в итоге помог решить  проблему занятий.  Он всегда был готов помочь нам, особенно если речь шла о нашем музыкальном благополучии».

«В исполнении должна ощущаться живая кровь» - эти слова  Станислава Нейгауза могут служить одним из принципов преподавания Елены Валентиновны. Она считает, что любая техника должна служить выражению мыслей и чувства исполняемого композитора. В ее классе можно услышать истории создания произведения, стихи, можно вдохновиться, и любой урок похож на маленький спектакль. «Даже технические зачеты, которые пианисты постоянно сдают, я пробую представить в связи с художественным образом, чтобы вызвать интерес и увлеченность музыкой.  Но все-таки в училище мы даем определенные правила игры, туда в первую очередь входит интонирование, каждая нота должна быть осмысленной, «пропетой». А уж потом студент может сыграть так, как он чувствует -  с соблюдением правил. Они создают каркас игры на инструменте, без них все будет безвкусицей»

На вопрос о том,  что же представляют теперь студенты фортепианного отделения, Елена Валентиновна ответила, что они очень разные. Есть одаренные, есть и те, кто не любит и не умеет работать:  «Существует стереотип, что вся молодежь заражена «клиповым» мышлением, и что «благодаря» интернету, она сильно отличается от старшего поколения. Но это не так. Кто растет в хорошей семье, получая от семьи поддержку, тот и учится хорошо, и развивается гармонично - как личность и как музыкант. На мой взгляд, очень важно дать студенту тот материал, который  близок его душе, тогда его дарования раскроется в полной мере»

Гармонично развитый человек отбрасывает сноп лучей света, и мы, купаясь в этих лучах, испытываем ощущение счастья. В жизни у нашей героини была незабываемая встреча с великим пианистом Генрихом Нейгаузом. В 1961 году Исаак Зетель пригласил мэтра московской консерватории в Свердловск, он давал мастер-классы в училище имени. Большой зал (теперь он называется зал Маклецкого) был переполнен публикой, и Нейгауз слушал юную ученицу Зетеля. «От этого человека веяло высочайшей культурой и образованностью. Большим масштабом личности. Это ощущение незабываемой встречи с летящей мыслью, очень выразительным жестом и острым умом».

На мой вопрос, какие композиторы самые любимые,  Елена Валентиновна ответила, что больше всего ей близок Шопен, Прокофьев, Моцарт. На вопрос, чем так близок Моцарт, она ответила цитатой: «Моцарт погружает слушателей в голубые бездны своей души».

И  привела также высказывание Иосифа Бродского о композиторе: «У Моцарта надрыва нет, потому что он выше надрыва». Кто поспорит с этим высказыванием? И конечно, в том, что Шопен, летящий, парящий над землей  его романтизм, его человечность и глубина родственен душе и рукам педагога, мы увидели на концерте в зале Маклецкого. Живопись и поэзия  - эти виды искусства также близки нашей героине. Она замечательно рисует изящные и тонкие акварели.

И еще об одном «разрешении». Однажды она решила сделать книгу своих стихов и поручила  напечатать их мне.  И ее «позволение» себе увидеть плоды своей творчества в виде книги, стало для меня, ее ученицы, просто невероятным открытием!

Я увидела мир своего педагога, о котором, конечно, догадывалась, будучи подростком. Но сейчас, в процессе работы над сборником этот бескрайний мир оказался великолепным. В нем живут высокие эмоции и чувства, сомнения и восхищение величием этого мира и его Творца, нежность, сочувствие, ласка и доброта. Стихи Елены Валентиновны – материя тончайшая, в них словно светится ее душа, глубокий ум и доброе сердце:

Нет, в этом мире найден островок

Печали светлой, радости негромкой,

Но внутренний, в душе, чтоб каждый смог

Свою единственную жизнь не скомкать.

А время колокольное течет,

Как тихий вечер, как ручей неспешный,

И знаки жизни через образ вешний

Представлены живым наперечет. 

О фонтанах.

Ирина Герулайте

День ВДВ или купание в фонтанах

В очередной раз в нашем городе прошел день воздушно-десантных войск. Больше всего в этом празднике я люблю их традицию купаться в фонтанах. Не могу сказать, что я фанат больших людских сборищ, дня города Екатеринбурга я откровенно и успешно избегаю. Разве что выставку цветов люблю. Но в ежегодных купаниях в фонтане ВДВ-шников определено что-то есть!

Я пыталась поймать связь, что же в моей душе так сильно отзывается на, такого рода, «сатурналии» (или вакханалии, как хотите)? Почему я сочувствую этим десантником, когда они оголтело плещутся во всем обмундировании в водах Каменного цветка или на площади у Дома офицеров?

Мой друг на днях предложил всем, кто отмечает профессиональный праздник, встречать его бравурно, с погружением, так сказать, в удовольствие.

Врачи, например, вполне могут выйти на улицы в своих разноцветных халатах – белых, голубых, зеленых и плюхнуться с размахом в фонтан. Неплохо? А те же медсестры в день медработника могут выйти на площади со шприцами и в очаровательных халатиках. Если по специализации, то окулисты точно должны выйти с плакатами  на высоких деревянных флагштоках с буквами «Ш», «Б», «Ъ» - непременно в пол-метра высотой, поведав миру о своей радости причастности к улучшению зрения у населения. Наверное, пожарникам хотелось бы возжигать огонь, а потом его тушить, тушить… и так весь день пожарника!

Хорошо бы еще работникам лесного хозяйства в день леса всем, без исключения, и чиновникам, и начальникам уходить в глухой лес и жить там сутки -  без снаряжения, бесстрашно и весело, чтобы ежи им иглисто, с улыбкою подпевали во время хорового лесного пения, а совы давали советы.

А что может твориться в День космонавтики, вы только представьте! Мне кажется, ни одна планета Солнечной системы не выдержит праздничного размаха русской души. Заранее жаль планеты, на которые мы смотрим с таким изумлением и восторгом. Что бы с ними сталось, если бы наши русские земляне смогли порхать туда-сюда, отмечая со всей широтой души, как десантники, день освоения космоса.

В итоге, я  все-таки поймала связь. Это фанатизм. Во многих ярких событиях моей жизни он присутствовал.  И напрасно мы думаем, что только десантники так делают, до беспамятства купаясь в фонтанах.

 Вот, например,  как-то раз я слушала, узнавала впервые музыку группы «Депеш мод».  И я бы не сказала, что была тогда подростком, чтоб так в итоге «убиться» за группу. К тому времени я уже лет десять как работала на почве пианизма, заканчивала вуз, в общем, как я верила, вполне зрелая личность. Спору нет, я сильно люблю этих музыкантов, они делают мир лучше, их произведения дают повод для размышлений о жизни.  И, в конце концов, они просто делают упоительно красивую музыку.

Но вот слушала я их до такой степени много, сильно и размашисто, причем без всякой водки, без веществ, что потом пришлось пить успокоительные средства. Чем-то надо было спасаться от этой напасти, и я в итоге перешла … на  соул и легкий фанк. Стало лучше, отпустило. Но, в общем-то, такая одержимость дает о себе знать – нет - нет, да и да!

Голову пеплом посыпать глупо. Но ведь вот они, «купания в фонтанах»! Русская увлеченность, и я понимаю, что это свойство характера.

Такая же история случается, когда выбираются звуки в компьютере, в vst синтезаторах для записи музыки. Это может продолжаться часами. Моя б воля – я бы  целый день провела за прослушиванием синтезированных звуков. Забыв уже о цели, честно говоря. Ведь каждый звук -  это миры, миры, пространства, где хочется бродить, невзирая ни на что. Как-то раз мы делали песню для бардов. Хорошая и душевная песня. Но если подойти к ней с точки зрения «фонтанов», то вполне можно сделать умопомрачительную вещь.  Из обычной песни про широкий Енисей, она превратится… в космический рэйв, потом в металлическую балладу, потом с помощью волшебных звуков  можно погрузить ее на самое дно океана хаоса, чтоб потом выловить.

А главное, что этот фанатизм может иметь целый ряд послевкусий. Мой друг, тренер по каратэ, Женя Кадыров рассказывал мне про один типаж. В соционике  он носит имя «Достоевский». Это люди, которым просто как воздух нужны трудности. Так один его хороший знакомый всю свою жизнь искал приключений на свою голову. И эти случаи находили его всегда, ни разу почти не обойдя его вниманием!

 Однажды он находится в пути из пункта А в пункт Б, итогом этой дороги стали два сломанных ребра, разбитая машина, сложности со здоровьем в принципе. Но настроение у него осталось отличное, он посчитал, что путешествие удалось. И это не гипербола, потому что он правда искренне так считал. Ведь если не разобьешь лоб, то кто снова предложит для твоей головы стену? То есть такие трудности ему были нужны,  необходимы, чтобы чувствовать себя «на коне», чтобы  он в принципе ощущать жизнь. Вот такие послевкусия...

Между прочим, так же с алкоголем. У меня в окружении очень разные друзья. Встречала и таких, для которых выпивка (или другие виды одурманивания, суть одна) – серьезная работа. У них всегда такой вид, когда они подносят рюмку ко рту, что их дело могут выполнить только они. И никто другой. То есть кто, кроме тебя выпьет то, что положено по судьбе?

Тут я бы поспорила с фактом «положено по судьбе». Многим известным людям, творчеством которых мы восхищаемся,  в принципе не очень-то положено было жить на свете. По судьбе и скорей всего, по натальной карте (речь идет о гороскопе рождения) им было положено прожить тихую, невзрачную жизнь и сгинуть, ничего не дав миру. Серьезно, такие данные биографий есть, на фоне тех, кто судьбоносно писал музыку или был гениальным инженером. Извилисты пути цивилизации и людских судеб, они и вправду не так просты. И по судьбе пойди они, то никто бы и не узнал про их дарования, химик или физик мог сгинуть навсегда.

Но ведь как-то получилось у них сделать прорыв, мало ли что судьбинушка им уготовила. Наш великий и прекрасный Людвиг ванн Бетховен в свое время сказал: «Я схвачу судьбу за глотку, и мы посмотрим еще, кто кого». Звезда мирового балета Рудольф Нуриев, когда узнал свой диагноз (СПИД), ему хватило смелости сказать: «Посмотрим же, кто победит. Нуриев болезнь или она его». Конечно, исходы судеб и того и другого гения мы знаем. Но поймите, если бы они были не в силах в принципе так заявить, они не стали бы теми творцами, которыми мы их знаем и восхищены.

Вот и в случаи с «фонтанами» бывают разные. Подход к жизни у Бетховена и Нуриева тоже можно назвать фанатичным. Но все дело в силе, которую несет в себе человек и куда он ее направляет.

Одно дело, когда свою силушку он направляет в «суровое» питье спиртного, и совсем другое – когда он противостоит фатальности со всей, что называется «волей к жизни», жизни, которая плещется через край. Тут и в фонтаны можно смело считать переливом жизни через край, ее торжеством.

Дело не в том, что я сравниваю пьющих и гениев, а в том, что размен потенциала, которые тебе дала природа сравним с тем самым оголтелым фанатизмом, который мы все не любим. Потенциал глубокой и преданной веры, как это вполне может быть у православных, например, верующих, может обратиться в фанатизм, и тут недалеко до смертных грехов. Вернее, тогда до них даже ближе, как если бы ты был простым атеистом, ничего не знал о Боге и все же был порядочным человеком.

Как сейчас стоит у меня перед ушами рассказ моей подруги о приходе монашек в больницу, в отделение травматологии. Монашкам поручили заботиться о больных, и одна из них настолько рьяно заботилась, что пообещала ад одной измученной болями  пациентке.  Пожилая леди разгадывала кроссворды. Монашка, заприметив это, строго и на всю палату изрекла: «Кроссвордами балуешься?! Гореть тебе в аду!».  Вот и вся вера, вся любовь, уважаемый читатель.

У фонтанов есть та сторона, когда ты забыл, зачем все это происходит. То есть потерял ориентир, для чего, собственно, ты совершенствуешься или что-то еще. Ну а если помнишь -  ради чего,  то сделай свое дело хорошо, а потом, Бог с ним  – в фонтан!

4 - 6 августа, 2018

Эссе в защиту высокого искусства, труда и скромности

Ирина Герулайте

В защиту высокого искусства и скромности

Представить только – древний человек, с его грубыми и крепкими инструментами воздает дань красоте мира. Он не развлекается, все иначе, другая цель - он чувствует и знает – все лучшее нужно воспеть. Когда он делает оружие, то украшает его нужным камнем,  когда он делает украшение для женщины, то так гнет металл, что он принимает форму ласкового ветра или закругленной волны. Если он вышивает или рисует, его цель близка к тому, что мы бы назвали сотворением мира. На вышивках запечатлены узоры новых жизней, новых урожаев. И его искусство, которое создается и трудно, и радостно, несет в себе тот дивный, чарующий аромат, который окутывает нас, когда мы смотрим на это.

 Сколько труда вложено в эти древние, созданные сотни, а иногда тысячи лет назад произведения искусства!

В простых ковриках, что делают пожилые женщины, находится тот же код, те же глубокие принципы перенесения в свое рукоделие акта сотворения мира. В игре большого музыканта мы снова слышим рождение сверхновой звезды. И если кто-то теряет связь с этим миром, он не сможет понять, что искусство требует пробуждения души, своей и слушателя  (или зрителя) И еще оно требует одного не очень популярного, зато удивительно здорового качества  -  скромности.

Нет, я не противник самодеятельности, любительства. Иногда это действительно способ раскрыть таланты, которые мы не всегда «выводим в люди». А однажды они могут страстно потребовать воплощения.

Никто не просит срочно совершать грандиозный подвиг, геройствовать ежедневно, это тоже чревато неимоверной гордостью, и с такими персонажами даже разговаривать трудновато.  Однако какие-то сложные вещи необходимо делать. Хорошо и всегда достойно узнать, что же это такое – зов воплощения того, что тебе дано, приложив труд и остроумие.  И усилия эти всегда вознаграждаются.

К чему я веду? К тому, что созидательный труд не всегда бывает приятным погружением в нирвану. Одна моя подруга, поэт, с помощью стихов смогла покорить собственную лень и инерцию и даже вылечиться от тяжелого расстройства. Просто в определенный момент она принесла своеобразную жертву: вместо простых житейских радостей она корпела над листом бумаги, пытаясь выразить свои душевные метания, свою радость и грусть. Я благодарна ей за поддержку в трудные минуты – она смогла воодушевить меня, сказав всего несколько слов. И это были слова поэта, который хорошо чувствует других людей, ведь душа у него ранима и подобна тончайшему шелку.

Я пробую защитить высокое искусство, которое как мне показалось, в настоящее время нуждается если  уж не в оправдании, то в защите точно.

Однажды я увидела людей, которые занимаются арт-терапией, за деньги. И это привело меня в ужас. И поверг меня в него удивительно важный вид этих людей. Почему-то в процессе занятий арт-терапией у некоторых  клиентов резко поднималось чувство собственной важности,  как будто один комплекс суетно карабкался, нагромождаясь на другой.

«Интересно,  почему никто не идет работать хирургом без специального образования и интернатуры? – горячо спрашивал  один молодой хореограф у повесивших нос нерадивых студентов-танцоров. -  И почему сейчас все, кто во что горазд, лезут на сцену, думая, что они герои,  не понимая, что в танце определенных народов, например, есть масса специальных тонкостей  - совершенно конкретных движений, от которых зависит стройность, да просто грамотность танца?!».

И тут я, сидя за фортепиано, подумала: «А ведь он прав. На этом, собственно и держится мир!». Словно в поддержку моего эссе, которое я как раз начала писать, хореограф подтвердил мои догадки.

И еще про скромность и адекват.  Я была знакома со студентом, теперь уже выпускником, эстрадно-джазового отделения.  Парнишка из духовиков. И он, внимание -  рьяно ненавидел негров. Вот ведь парадокс. А играл он, при этом, музыку джазовую. И к ней, на минуточку,  негры приложились по полной программе.

Другая «звезда» вокального отделения заявила (заметьте, в аккурат  накануне зачета), что она будет сдавать импровизацию в закрытом помещении. И попросила, чтоб никто из слушателей в принципе не приходил. «Ненавижу публику» - с пафосом заявила она.

Нет уж, мои дорогие. Давайте-ка отдавать отчет, что мы делаем. Давайте все-таки эстрадный исполнитель будет любить зрителя, а джазмен не будет нацистом. Давайте попробуем этому поспособствовать в меру своих сил.  И еще – будем скромнее.  В конце концов, это просто хороший тон.

Я не могу себе представить большого музыканта, произносящего слова «Творчество – это мое». Со смехом представила я своих знакомых профессоров, талантливых поэтов и музыкантов, говорящих эти слова. Если бы я это увидела, то подумала бы, что им пора к психиатру, никак не меньше.  Ну или этим профессионалам уже пора на арт-терапию, что ли. Этим людям, для которых творчество это их жизнь, просто не придет в голову как-то отделять себя от него. Как сказала одна моя знакомая, безупречно владеющая английским: «Я не могу сказать, где в английском части речи - я на нем думаю. И мне трудно отделить себя от языка».

Процесс творчества требует вовсе не все возрастающего чувства собственной важности, которое категорически мешает росту, ограничивая наши взгляды и делая нас рабами той или иной системы, будь то религия или любые модные течения, начиная от ЗОЖ и заканчивая национализмом. Тут дело в другом – скорее, во внутренней честности, открытости и дисциплине.

Этой весной я побывала на концерте одной известной пианистки. Она играет бесподобно,  и еще она преподает молодым музыкантом на кафедре специального фортепиано. И от нее, когда я позвонила ей сказать спасибо за музыку Рахманинова в ее исполнении, я не услышала слов о творчестве.  Она говорила о технических сложностях этих произведений, с которыми она столкнулась, и о том, как ей приходилось много и трудно работать, чтобы мы потом услышали то, что всех нас покорило.

Этот бесподобный концерт был построен на ежедневном кропотливом труде. Какое уж тут раздувание собственной значимости, которое так явно сквозит в каждом жесте и слове странных любителей,  которые думают, что они находятся в модном ряду с якобы «творцами».  Видимо, перед профессионалом всегда есть образ идеала, то есть гениальных людей, которым рукоплескал мир. И только эта точка отсчета может быть ими взята за ориентир.

Еще вспоминаю одну свою приятельницу, которая нешуточно баловалась тяжелыми наркотиками, зато любила поговорить о творчестве. Но из ее творений я помню только хорошо накрашенные ногти. И, пожалуй, все. Еще тогда я никак не могла понять, почему так много слов и никакого дела. До сих пор для меня это загадка. И вот на фоне любителей, которые явно прошли тренинги,  что подстегивают я даже не знаю на какие подвиги, на фоне их торжественных лиц, в выражении которых было одно – «я герой, я занимаюсь делом»  одна девочка-подросток скромно сказала, что занимается музыкой и любит свой инструмент.  Девочка эта много лет посвятила игре на скрипке. И в свои 13 лет она покорила не одну сцену, в том числе мирового масштаба. Со скромностью, присущей людям с большим достоинством, она просто играла там, куда ее пригласят.  Никакого само пиара.

Высокое искусство не терпит лжи и бахвальства, потому что эти качества уводят от главного – от дела, которому ты служишь. И если тебе Бог дал определенный талант, то это всего лишь повод быть кистью в его руке, и повод много работать, чтобы твой дар приобрел сияние, достойное творца. А к этому идти долго, иногда радостно, иногда не очень. Но от тренингов этот путь отличается главным – на нем тебе придется работать своей душой,  и работать не спустя рукава, а  постоянно обращаясь взором к очень высоким идеалам, которые только и могут быть путеводной звездой. Твои идеалы, которые всегда вели тебя в юности – они становятся только ярче и острее аромат свободы, той творческой свободы, которая связана с тяжелым трудом и радостным узнаванием себя и другого в этом мире.

И еще. Я сказала о том, что мне не нравится. Но я могу показать момент, в котором сливаются и профессионализм, и самодеятельность, и все становится на места.

Это место, где не соцсетей с их показухой,  не пиара, нет самовозвеличивания.

Я говорю о моменте, когда взрослые и дети собираются вместе и поют песни военных лет. Те самые, горячо любимые нами, глубокие, светлые которые помогали выжить в сложное время – и это объединяет,  и делает нас  лучше. Что мы можем противопоставить разнузданности, бесконечной рекламе, пиару, тренингам ? Наши лучшие чувства. Они позволяют душе не впасть в лень. Мы можем обладать огромной силой - глубиной наших  бесценных душ. И когда мы поем песни войны, то память о тех, кто прошел через  ее кошмары, кто остался верен себе  - она меняет нас, я видела это!... И любовь к родному краю – это такая вещь, о которой ты можешь узнать тоже только сердцем. Как любое настоящее чувство, она, глубинная  любовь к своей родине,  делает нас искренними и возвышает наш дух. И она же делает нас скромнее.

30 апреля – 1 мая, 2018

Фото автора эссе из музея ювелирного и камнерезного искусства

Капут снобизму.

                              Ирина Герулайте

                      Борис Экель, дом цветов и зверей,

                             или снобизму - капут!

Экологический центр «Рифей», который находится в районе старой Сортировки - место совершенно уникальное. Однажды мне срочно понадобилось противоядие от снобизма. И я ведь нашла его там, в «Рифее»!

В какой-то момент я поймала себя на том, что это качество попросту мешает жить. Это одно из сильнейших ограничений в развитие человека, его гордость за непонятно что.

Неожиданно для себя, с совершенно ясным чувством, я поняла, что невозможно гордиться тем, что тебе дала природа.  Будь то хорошая семья или способности.

В принципе, я всегда понимала это, но как-то неглубоко, то есть знание, скажем так, не стало моим. Это как восхищаться оперой, ни разу не посетив театр - то есть довольно глупо. Поэтому, следуя завету товарища Джидду Кришнамурти, философа и моего идеологического учителя, я решила попробовать пойти в эту сторону – туда, где снобизма нет.

А прижало меня снобизмом от краткого замечания одной интеллигентной и высокого уровня развития женщины. Она вскользь сказала, что, будучи человеком постоянного вдохновения, полета мысли, она однажды увидела простых людей и ужаснулась – как отвратительно и печально живет народ! И ударения в словах ставит совсем не там, и культуры не ночевала....

 Да, я тоже не фанат задворок Эльмаша, вовсе не стараюсь усиленно дружить с путанами, да и в принципе люблю грамотную публику.  Но что-то неприятное проскользнуло в этом замечании, потому что никто не знает, можно ли мерить качества души кого бы то ни было по неверному ударению.

 Классовая вражда прошлась по моей семье жестко, и я всегда чувствовала этот передавшийся и мне некий нехороший снобизм, неприязнь к тем, кто ниже по социальной лестнице. Скажу четко – есть вещи, которые я не люблю ни в одном из классов, но зачастую они совершенно не связаны с происхождением. Аристократы, которых я мало встречала, но было немного, отличаются чрезмерной заботой о, так сказать, людях типа Фигаро, но вот сам Фигаро может дать фору любому аристократу, мы все это помним.

Интеллигенция любит «раздувать» речи о том, какая она бесподобная или со снисходительным сочувствием относиться к людям из рабочей прослойки. Но можете поверить – если человек ставит ударение всегда там,  где надо, это еще не признак того, что он полон благородных помыслов и никогда в жизни не подставит себе подобного. А тот, кто неверно трактует Канта или просто не знает о нем, может стать лучшим другом просто потому, что вас связывает очень теплая и душевная дружба, которая не всегда, так сказать, на Канте основана («будь он пареллелепипед, будь он круг»), при всей любви к немецкому классику. Он как раз понимал такие вещи, судя по его императиву. Но правда,  дорогие друзья – на свете нет таких весов, на которых мы имеем право взвешивать качества других.

И вот, по традиции, в начале января я пришла в гости к Борису Экелю. Это достойнейший человек, отличный специалист, который занимается разной хорошей работой с детьми и зверями в центре «Рифей».

В начале, чтобы вы поняли, в какой обстановке начал изменяться мой взгляд на снобизм, я расскажу, как выглядит этот центр и кто там живет да поживает.

Это круг единомышленников, которые занимаются экологическим образованием детей, несмотря ни на что. Минуя их проблемы, которых в сфере дополнительного образования очень много, скажу одно – люди там собрались хорошие и профессиональные.

Впервые за много лет в их компании я отметила старый новый год, и это был крепчайший кофе. Такой делают только здесь и вкуснее кофе я мало где пью. 

Вокруг нас были красноухие черепахи, которые грозно ходили по дну аквариума, норовя цапнуть за палец. Яростно и бодро кричали петушки с шелковым оперением, приветливо гавкали две очаровательные собаки, принимающие гостей с удовольствием, в надежде что они, то есть я, по неведению что-то дадут им с праздничного стола (а  колбаса да, была).

Причем я так давно не ела этого продукта, что она, сырокопченая, оказалась как манна небесная.  И весь «зож» (здоровый образ жизни), так сказать, радостно пошел на отдых.

Насмотрелась я на змей, они были удивительные.... Впечатлил рассказ Бориса Яковлевича о том, что шкура змеи слезает вместе с глазами, с веками. Что-то подобное я и почувствовала в тот вечер, словно новый и свежий взгляд нам мир пришел ко мне, а тот, снобистический, уполз вместе со старой шкурой…

И вот кинологи и ботаники сели поздравлять друг друга с новым годом. Качество общения этих давно знакомых людей, коллег, было таким замечательным, таким теплом и весельем веяло от их разговоров, что я сразу вспомнила артистическую среду, которая резко отличается от этого социума. Вопрос в том, что когда меня начинают называть творческим человеком, я как-то напрягаюсь, словно мне хотят сказать, будто мы какие-то небожители и усваиваем исключительно нектар. А это далеко не так. Обычная жизнь таит в себе иногда очень яркие вещи, очень сильные и питательные соки находятся в ней, так что я в принципе не отделяю творчество от пребывания в этом подлунном мире. Все это из одного котла берется.

 Вообще-то творчеством является вся жизнь и все, что мы делаем от души, несет в себе заряд созидания.  И  возводить в абсолют деятельность артиста или скрипача я не стану, потому что тот же кинолог по глубине своего понимания мира может легко превзойти какого-нибудь оперного певца, зашоренного своими «звездными болезнями».

И если увидишь это свойство, снобизм, в уголках своей души, надо гнать его метлой. Лучше  просто сделать себе чай с печенькой - и не морочиться на снобизме, искореняя все уродливые налеты, что, увы, иногда бывают.

Но надо сказать,что несмотря на свою душевность и демократичность, руководитель этого центра является по сути истинным аристократом, тут ничего не скажешь. Борис Экель очень эрудирован и остроумен, он выпускник УрГу, но вы знаете, это их тех людей, рядом с которым чувствуешь себя уместно и гармонично. Такие люди для меня – воплощение тех самых десяти заповедей, имея ввиду, что он в принципе, атеист.  Вот и пойми – какие же весы нужны, чтобы измерить глубину человека? Нет таких, и не будет.

4 – 9 февраля, 2018

Мороз, гора, Рождество.

                                 Ирина Герулайте

                             Морозная гора и Рождество

Подниматься на гору средь бела дня, когда морозец весело трещит за ушами, не столько крепкий, сколько терпкий, как утренний чай, сразу поднимающий боевой дух - как же это великолепно! Славный и веселый морозец шел вместе с нами, в гору.  А внизу открывался  Старопышминск, добрый городок, где пекут очаровательные пироги.

Когда мы начали восхождение,  мне показалось, что скоро, вот-вот, откроется нечто невероятное, и это было правдой.  Потрясающее чувство от зимней горы: смотришь вниз, и весь городок, все его церкви, старинные домики и белые просторы, в которых тонет, утопает и радуется глаз - все это было совершенно новым. И прекрасным! Оттуда весь мир был полон изумительного обаяния, а это и есть единственно верный взгляд.  Самый точный, любимый, полетный.

«Дайте скорее мне это чувство! Великолепное чувство того, что мир прекрасен. И клянусь, я сверну горы!» - думалось - мечталось мне еще не так давно. Все так и получилось. Но гора, настоящая гора, не требовала, чтоб ее свернули, а просила любования и счастья, и все это было.

Как много сил и новых мыслей появляется, как только мы выезжаем за город! Видимо, огромные снежные пространства таят в себе начала новых идей, светлых шагов к любимым вещам и книгам, как сильно действует всего лишь один вечер вдали от города на воображение и широту взглядов. Каждый раз поражаюсь этому факту.

На эту гору поднимались мы по большим каменным ступеням – заснеженным, скользким и очень похожим на каменные палатки, которые природа сама выложила на этой горе. Поначалу было трудно, ноги скользили, каблуки сапог совершенно не подходили для таких восхождений. Однако мне значительно полегчало, когда я вспомнила свой хадж по горе Уктус на высоченных шпильках, которые даже не сняла и ни разу не упала в ту дивную летнюю ночь. И эта мысль придала мне бодрости! Тут я подумала, какую же силу имеет воображение и как оно может нас изменить, помни мы о его волшебных свойствах.

Картина лета, отличной компании веселых и задумчивых музыкантов групп "Курара" и "К свету тьмы", рокеров и металлистов, высокого каблука и Уктуса, дала возможность практически вспорхнуть вверх на гору,  а там нас ждало одно интересное сооружение. Я наверное, ни разу не видела церковь, которая не уже не действует по причине ветхости, этого было много, а такой, которая еще не действует, потому что недостроенная. Очень странные чувства она у меня вызвала. Немного было похоже на душу, которая словно бы спит, дремлет, но краем сознания все же понимает, что это временное состояние. И  совсем скоро она проснется и будет все-все чувствовать, сон останется в прошлом. Вот – вот, сейчас, через пару минут...месяцев...лет…

Храмы, которые пока что центрируют в себе свои будущие силы, очень интересны. Я шла мимо этой стены, которая была и серой, и довольно невзрачной. Но все равно, в ней уже чувствовался концентрат будущего культового места, какое-то несомненное величие гордо хранилось в нем.

Ниже храма дорога уходила в низину, на которой не было ни одного человека, тишь и ровное снежное пространство, однако, со следами внедорожников. Там можно было на снегу оставлять послания – нечто подобное мы увидели на склоне, какие-то буквы. Не теряясь, мы, как истинные журналисты, вставили и свои несколько слов – теперь на снегу красовалось поздравление с Новым годом и Рождеством. Социальные сети на снегу. - дружно сказали мы.
Все слегка напоминало открытку, где  изображены бело-зеленые ветки и три молодые женщины, одна из которых, это была я, оказалась в тибетской длинной юбке. Не очень я подготовилась к восхождению, но зато вид был крайне экзотичный, это точно.

Пологая тропа, по которой мы спускались вниз, была очень приятна – никто не скользил, маленькие сосенки приветливо кивали нам своими веточками, солнечные вспышки там и тут делали лес таким светлым, что морозец уже и не чувствовался. А вот внизу нас уже приветствовала цивилизация. Женщина в валенках и с сотовым телефоном разрядила восторженность дикой природы, напоминая, что мы все же не так далеки от людей.

И все же общая гармоничность всего происходящего большой волной укрывала нас от города, и такой тишины я не слышала очень давно. На даче было особенно тихо, так что выйдя из очаровательного домика, где мы распивали чаи, можно было услышать шорох легкого ветерка… Особенно бесподобным было ощущение, что вокруг никого, что шум и пыль вдали и есть исключительно твои друзья, огромное звездное небо, с которого плавно упала звезда и ощущение чуда. Чуда снегов и неба, невиданной благодати, которая спускалась откуда-то издалека, и душа, словно тот новый храм, который еще строится, постепенно наполнялась… Вы знаете чем? На мой взгляд, душевным здоровьем и миром.

Для меня это чувство уникально и запоминается сразу – ничего лишнего, никаких помех в эфире, ты чувствуешь, как новые силы наполняют тебя и какие-то неведомые тебе ветра раздувают все, чего ты набрался в городе, да и пожалуй все, что тебя угнетало за весь год. Происходило обновление, словно душа, как большая ткань, выбелилась на этих зимних просторах. Заполняя тебя теплом встреч с милыми твоему сердцу людьми, и, наверное, встречей с самим собой. Рождественская гора Старопышминска дала новый отчет всему, что в нас есть хорошего, доброго и светлого.

13 января, 2018