Ритм, шарм, прекрасное тело, высокая душа

Ирина Герулайте

Ритм, шарм и воздух:

выставка Зинаиды Серебряковой в Третьяковке

Прекрасная, молодая, с веселыми шоколадными глазами девушка расчесывает волосы. На туалетном столике - шкатулка с украшениями, нежный голубой оттенок утра разлит по всему полотну.

Это была лучшая афиша, которую я когда-либо видела - реклама выставки в Инженерном корпусе Третьяковской галереи.  Вот это я понимаю - настоящий, живой,  интригующий тайной живописи, анонс.

Женский взгляд… Словно хрустальный, исполненный всей поэзии природы, - шелеста, шепота, зова, гроз, полей - изумительный мир женской души открылся  прямо на входе. Потому что сверху, словно струи прохладной воды, мелкими брызгами и легчайшей позолотой, спускалась  очень длинная люстра. И высота этой люстры - три этажа. Сверху вниз опускалась она,  творя мир, как будто это свет женщины, материнский и лучистый, который пронизывает  все.

Такой же свет в глазах я вижу у своей подруги, когда она смотрит на свою маленькую дочь.  Такой  же теплый взгляд был у моих педагогов,  и столь же светло смотрела на меня моя бабушка, когда мы гуляли с нею по набережной Москвы-реки.

И моя  очаровательная тетушка, к которой я раз в год прихожу в гости, будучи в столице,  -  глаза ее тоже лучатся, это ни с чем не сравнить. И от чуда этих лучей у меня иногда кружится голова.

И вот я пришла на выставку это бесконечно талантливой женщины, с очень непростой, драматичной судьбой, какая была у многих наших сограждан в начале 20 века. Но большинство ее картин хранит чувство счастья, красоты, восхищения. Мы вели с художницей разговор, между полотнами, ею и моим взглядом тут же образовалась связь.

Ее поля, на которых растет пшеница или капуста, ее прекрасная яблоня и высокие небеса рассказывали мне, как хороша наша страна, ее природа. И я чувствовала это в фигурах крестьянок, которых она рисовала постоянно, с упоением и восхищением их статью, крепостью их фигур, спокойствием и величием, которые дала им сама природа. И с которой они, люди земли, связаны не условно, не метафизически, а напрямую.

Одно полотно меня восхитило особенно. На нем молодые женщины занимались тканью. «Беление холста».  И вот тут все фигуры женщин в ярких красных платьях, выглядели совершенно антично, это были богини своего дела. Мне много раз говорили, что в каждой женщине «живет» определенная богиня, которая проявляется в разное время и которая наводит порядок (по ситуации – разрушает его) во внешнем мире -  вокруг себя, и внутри себя, конечно, тоже.

Но только в этот раз, перед картиной Зинаиды Серебряковой я поняла эту мысль до конца. Вообще, ткань для меня –  символ жизни, на которой мы все вышиваем свой рисунок, характерный только для нас.

 В последнее время меня часто посещает мысль о том, как сильно и плотно традиционное сознание укоренено во многих из нас. Несмотря на высшее образование, утонченное воспитание,  все мы точно чувствуем, что для нас добро, а что зло. Какой человек нам необходим как воздух (потому что он нам единомышленник), а какой пока подождет или пойдет своим путем,  с нашей дорогой уже не пересекаясь.  И это очень важно - традиционный ритм, потому что он один не дает нам сбиться с пути. Когда время сеять, а когда собирать, тонкое чувство ритмичности жизни позволяет нам быть в нужном состоянии. И если ритм нарушается,  мы его налаживаем.  «Ритм как солнце, а мы вокруг него как планеты»  - пел Борис Гребенщиков, и это в точку.

И вот на картинах художницы мир предстает в очень необычных красках, он часто окрашен в персиковые тона, бирюзу, волшебные и при этом естественные краски листьев капусты и яблок, и зима на ее полотнах мила, словно в детстве, потому что зимой все светится чистым кислородом и хвоей.  Все времена года ритмичны и точны, у художницы они полны очарования.

Очень много на полотнах юных балерин, они, даже когда сидят в гримерке, настолько натянуты словно струны, их тела похожи на скрипки во время виртуозных пассажей – напряжение полета и мысли не оставляло меня возле этих картин…

Этот  крайне сложный труд танцовщиц балета связан с преодолением сил тяготения, притяжения. И все мы, когда пробуем летать – во сне, или в экстазе вдохновения, преодолеваем все препятствия, которые могут возникнуть. Полт души, так же как полет тела связан с глубокой внутренней работой, которая в итоге приносит большую радость.

Рисует Серебрякова легко, картины полны воздуха и внутри них хорошо настолько, что словно и не уходишь от них. 

Потом, когда я бродила возле метро «Третьяковская», сочетание летнего неба, храмов и домов были оттуда, из ее картин, из этой праздничной реальности женщины-художника.

Вы знаете, меня еще увлекло одно ее письмо. Писала она о том, как она живет в Марокко и пытается нарисовать местных женщин. Но  выполнить эту задачу оказалось совершенно невозможно!  Женщины сразу уходили, как только художница подходила к ним с мольбертом. Не то, чтобы попросить их раздеться, нет,  а даже в своих, почти полностью укрывающих тела одеждах, рисовать их было нельзя. Культура, религия страны не позволила изобразить удивительную, необычную красоту марокканских женщин. Это было начало 20-го века. Но  и сейчас эта ситуация, мягко говоря, не слишком поменялась…

Я стояла, читала письмо художницы и делала вывод, что уровень культуры людей той эпохи был настолько высок, что они могли изложить свою мысль таким ясным, чистым языком. Что за прелесть, все-таки письма художников, композиторов, в них словно целый блистающий от кристальной мысли мир, огромный мир пространств, где слова не просто слова, а уже действия, уже воплощение!

Итогом моего похода  в музей стало несомненно приподнятое настроение, и его подъем возникает теперь всегда, как только я вспоминаю эти яблони, эти поле у села Нескучного, где художница провела свои самые счастливые дни, эти воздушные краски, осеняющие теперь пространства моего воображения.

ИЛГ

Из новой серии эссе "УЧИТЕЛЯ"

Ирина Герулайте

Высокий слог

Посвящается Елене Карташовой

Один мой друг как-то сказал: «В каком страшном мире мы стали жить!». Речь шла об утрате авторитета как понятия, о нарушении системы иерархии в обществе. Педагоги вдруг стали донельзя демократичными, родители дружат с детьми, во что это выливается – все мы это видим.  И я подумала о светлейшей личности, своем преподавателе по фортепиано, Елене Валентиновне Карташовой.

Если говорить о вполне иерархичной на самом деле, системе -  цветовой, то в ней каждый  цвет отвечает за определенные качества жизни или личности. И  в Елене Валентиновне  преобладают небесный голубой и тонкий, добрый зеленый. Это сочетание - голубого и зеленого, рассказывает мне о движениях души человека. И вот, в этом достаточно страшном мире, есть вещи, которые дают нам поддержку, не давая впадать в пессимизм.

Совершенство зеленого и голубого являет себя летом -  ни одно время так не щедро на пространства небес, в которых тихо колышутся волны зеленых крон. Они волнуются и шумят, и шум их становится великим даром всем нам, которые так давно не видели этого буйства зелени. Как хорош летний день, когда он клонится к вечеру, когда мы можем без спешки смотреть в эти бесподобные дали, и горизонты открывают нам свою душу. А мы впитываем их, как самый лучший нектар. И когда близится вечер, нам уже не так грустно, как бывает зимой –  в июле больше света, больше яркости, как будто вдруг все оттенки заиграли своим истинным характером.

В концерте, где играла Елена Валентиновна, звучали произведения Шопена. И на мою, немного уставшую от эстрады, голову, эти вещи пролились спасительным дождем. Почему так сильно действует звук пианистки? Позже я разобралась в этом вопросе. Она училась у Исаака Зетеля, а он был ученик Генриха Нейгауза. Звук рояля был наполнен и легкостью, воздухом и философией, удивительными открытиями жизни.

 Суть в этих именах - Нейгауз, Зетель, Карташова, и в том, как этот музыкант подходит человек к выступлению, к сценическому действу. 

Слова моего друга про то, как страшен современный мир, относились к тому, что очень многие сограждане потеряли вкус к здоровой самооценке.  Все психологи наперебой кричат о том, что нужно любить себя и быть уверенным. Конечно, это полезные свойства. Но как-то человек перестал понимать свойства иерархичности.

 Если для Елены Валентиновны Зетель был и остается  даже за гранью смерти непререкаемым авторитетом, а она, соответственно, для меня как педагог безусловный мэтр, то сейчас эта ценность все меньше и меньше ощутима...

 Не думаю, что это навсегда, ситуация может измениться, со временем. Однако тот самый голубой цвет, если попробовать брать его не самое поверхностное значение, он  изначально полон глубокой ценности. Голубой цвет, тот самый, который так актуален в детстве для многих из нас, до сих пор несет эту точную метафору: нам свойственно поднимать глаза на то, что действительно больше, чем мы. И от этого появляется самая главная возможность – научиться новому.

Когда мы беседовали с моим педагогом, она приводила цитаты великих музыкантов прошлого. И одна из них задела меня за живое. «Моцарт погружает слушателя в голубые бездны своей души». То есть все-таки Моцарт, все-таки светло-голубой цвет. Поразительно все же – когда общаешься с человеком высокой культуры, то сам начинаешь перенимать эту волну, эту вибрацию. Полное отсутствие сленга, высокий слог, бытовые вопросы уходят в тень, потому что на главную сцену выходит классическая музыка. И поэзия. Попробовать погрузить туда любого, только начинающего жить человека, и он обретет этот плащ, эту мантию из прозрачного голубого света, и постепенно пропитается этими материями, Блоком. Буниным, Рахманиновым… Всем тем, что дал нам переходный период нашей страны, или в принципе любой культуры, европейской, русской, разной.  Высокой культуры. Однажды на уроке гармонии  наш любимый педагог сказала, что нам, будущим музыкантам, нужно всегда помнить о своей роли, то есть роли тех, кто сможет нести в мир красоту, в любых обстоятельствах неся эту идею внутри себя – не опускаться до обид, не быть мелочным. Пробовать пребывать в тех сферах, где обитали великие умы классических композиторов и исполнителей.  Эти сферы не переносят «бытовухи», требуя от нас постоянного напряжения всех душевных и духовных сил. Вряд ли мы всегда соответствуем этим, вполне справедливым, требованиям. Но я знаю тех, кто это умеет.

Уроки, которые вела Елена Валентиновна, всегда были наполнены ее личностью, но больше всего тем, что называется «атмосфера автора». Она очень много знает о композиторах, которых играют пианисты, и через нее мне открывались тайны Бетховена, яркость Щедрина, просторы нашей родины и величие русского духа Сергея Рахманинова. Когда в очередной раз  я слушала его «Всенощное бдение», то поняла, как близко мне русское пение, хоровое пение, которое говорит о единении в самом главном – в любви, в гармонии, в том, что называют «общинным сознанием».

Доброе отношение к другому, победа над злом, царство света и радости – вот для меня суть хора, любого совместного пения. Когда мы исполняем вместе музыку, на земле становится еще одним светлым мигом больше.

Я в принципе за высокий слог.  За то, чтоб его было как можно больше в нашей жизни.  И стоит находить, общаться с теми, кто несет его всем нам.

Елена Карташова

Музыканты

Добро и зло – колокола,

А мы бредем посередине.

Мы – звонари в размах крыла,

Мы трепет вереска в долине.

Секретным алфавитом звезд

Владеем  с ночи до рассвета,

Мы – водоем хрустальных слез,

Когда не ведаем ответа.

Мы акробаты в облаках,

Друзья трапеций поднебесных,

Свет в переполненных сердцах

Блистает радостью воскресной!

Мы – клавиши в живых руках,

И знаем зов беды… и пауз.

В конце баллад... и крах, и прах…

И прав рыдающий Нейгауз.

Горлицы и ...крокодилы. Из серии эссе "О зверях и полях"

Ирина Герулайте

Горлицы и крокодилы – развенчание мифа!

 Уважаемый читатель, что вы представляете себе, когда слышите слово «горлицы»?  Раньше я думала, что это милейшие создания, символизирующие кротость и доброту, поющие светло о солнечных сторонах света и о томности луны.

 … Пока не познакомилась с ними поближе. А показал мне их один хороший человек, Борис Яковлевич Экель,  педагог и биолог детского экологического центра «Рифей».

Увидев двух горлиц в клетке, я первым делом, конечно же, умилилась.  И тут, от Бориса Яковлевича, я узнаю, что бытует у этих птиц некий  интересный обычай. Когда подрастают маленькие горлята, самец начинает нещадно лупить свою супругу - ревнует к птенчикам. Уговорами тут не поможешь, самец входит в раж, и горлицу-даму приходится отсаживать в отдельную клетку.

     После этой новости от Бориса Яковлевича, которому можно верить, я внимательно посмотрела на обеих птичек. Вокруг глаз самочки «расцветает» очень красивый оранжевый ободок. А вокруг строгих глаз самца ободок и того краше, он шире и рельефнее. И, как мне показалось, даже оранжевее. Но как он себя ведет… Я была расстроена. Так вот какие они, нравы горлиц, символов мира!

     Мир зверей и птиц рассказал всю правду о мире, в котором не всегда стоит верить умильной симпатичности встречных. Спираль познания, наверное, ведет от неизвестного к еще более неизвестному.

Вот, например, крокодилы.  Это животное мне совершенно не нравилось. Помятуя историю о прекрасной жрице любви романа Ивана Ефремова, Таис Афинской, которую едва насмерть не сожрал  огромный египетский крокодил, я не доверяла этим рептилиям...

Пальмы в оранжерее РИФЕЯ очень похожи на таинственных рептилий

При этом крокодилу  Гене  я симпатизировала всегда. И вот, в рассказе про крокодиловую ферму «Крокодилловиль», который находится в бывшем рок-клубе «Нирвана»,  я узнала, что, оказывается, самка крокодила очень, очень заботлива!

Лампа знаний или прожектор  РИФЕЯ где работает зоолог Борис Экель 

 

Борис Яковлевич, со словами «твари разные нужны», сообщил, что крокодилиха помогает своим детям выбраться из яиц, и вообще имеет к ним очень нежное отношение. Мне сразу стало веселей, потому что наступило равновесие! Если у горлиц, как мне показалось, не все в порядке  в семье, то хотя бы у крокодилов жизнь вполне благопристойная. И это хорошо!