Ирина Герулайте
Тот, кто дает совет
В праздник Нового года мы всегда веселимся, как можем, потому что он чуть ли не самый любимый из всех праздников в году. Он хорош, как хорош для нас наш самый лучший и любимый дружище. И есть еще такая традиция в этот праздник - подумать, что было хорошего в старом году, а что было так себе. Подумать об этом, осмыслить. А потом мечтать - напропалую, много и сильно о будущем. Мне довелось кое-что узнать в уходящем году. И я хочу поставить на место те ценности, которые, как мне видится, весьма важны. Итак, поехали!
Хочу поделиться наблюдением за
одной удивительной вещью – советами. Иногда они бывают вредными, иногда неуместными. Но случаются времена, когда эти советы
спасают нам репутацию или даже саму жизнь.
Сейчас, как я заметила, не
слишком-то популярно понятие «авторитет». Ученики теперь «дружат» с педагогами, ведут с ними переписку
в социальных сетях, и мне видится это как дурной сон, словно мир перевернулся и
верх стал низом.
И все бы ничего, дружите с
учителями, набирайтесь у них ума-разума. Но все дело в том, что так стираются
границы, исчезает иерархия. А она существует. И если ее намеренно избегать в
социальной жизни, то она вывернется и предстанет уже совсем в ином виде, скорей
всего, где-то во внутреннем мире человека. И это уже далеко от милых шуток, потому что в
итоге вырастают люди, имя которым - «невежество».
Перевертыш этот увиделся мне в
одной интересной картинке. Представьте,
будто всеми уважаемая Баба Яга вдруг стала милой феей. Смазливой, кокетливой,
поверхностной и напрочь лишенной мудрости. Но ведь задача ее совершенно иная. Куда это годится, дорогие товарищи? Старуха из мифа – и вдруг танцульки, ужимки...
Да ведь все, кто обладает зрением, видят, что
это Баба Яга! И не надо ее рядить ни в какие милые тряпки, старинные бусы и
колье. Честнее, если она станет нам помощницей именно в своем мире, в своей
глубоко ценной роли. И она все равно будет оставаться такой - пусть мир тысячу раз вздрогнет, архетипы –
ценность вечная. Как их не одевай.
Я все же верю, что глубокие
ценности все равно живы в человеческой душе, несмотря на все катаклизмы
общества.
И вот, когда мы плутаем в
потемках души, когда понимаем, что надо определить кто враг, а кто друг (чаще
всего это борьба внутри нас самих) и, что немаловажно, куда мы идем – приходит помощь.
Бывает, что это кто-то из старших родственников или друзей. Не всегда по
возрасту, а скорее, по тому ценному опыту, который прошла душа.
Вот один показательный случай дельного совета.
Пришла мне, явно в недобрый час, в голову мысль, что я – как бы инопланетный
гость. Нет, не пугайтесь, тут нет рептилоидов. Я написала стих про это свое
необычное мироощущение. И суть его была такая, скажем так, несколько подростковая:
«Мир мрачен и суров и не понимает мою неземную натуру!». Форма и музыка стиха меня устроила, даже
понравилась, и я решилась на один,
редкий для себя, шаг.
Я показала это стихотворение своему
другу. Известному и уважаемому литератору
и переводчику, мы с ним знакомы лично. Я тихо гордилась собой, надеясь, что
меня оценят. И на все мои душевные метания, на манифест своей «неземной»
натуры, я услышала от него всего лишь одно слово: «Сочувствую».
И тут с меня словно слетела
дурная пелена. Этот человек старше меня, мудрее, он одарен природой как
немногие. И именно он, в такой тонкой
форме, посмеялся над моим комплексом. Понимаете, одно слово – и я встала на
ноги. Завиральная и нелепая идея слетела с меня, растворяясь в
озере смеха над собой.
И потом, вдогонку, я написала на
основе этого стихотворения песню. Про любовь.
Про симпатию она была, а не про эгоистичную подростковую муть, сколько
же можно. Потому что как не любить таких людей, которые видят нас и могут открыть
нам глаза?
Второй мой случай был не менее
познавателен. Поскольку много лет я обреталась в компании бардов, то и
требования к вокалу в этом обществе были непритязательные, что можешь – так и
молодец. А петь я толком не умела и думала, что обойдусь.
Однако со временем песни, которые
я писала, стали в разы сложнее, по мелодии и по гармонии, и я поняла, что уже
не справляюсь. Можно было бы поручить их петь какой-нибудь певице с
профессиональной выучкой, но практика показала, что выразить музыкальную идею
могут далеко не все. Искать певиц мне было лень, и я пошла учиться.
Педагог мой, несмотря на свою молодость, была
строга. И местами мне казалось, что я всегда в самом начале пути, и конца краю этому не
будет. Но педагог умела сделать так, что я по уши влюбилась в классическую и
барочную оперу, романсы, хотя раньше я их любила, но с другой стороны – я
пианистка. И до сих пор, когда звучит романс Чайковского «День ли царит» или
«То было раннею весной», мурашки так и ползут по телу.
Итак, я начала заниматься. Поначалу
мой голос был очень грубым, приходилось петь не как милые барды – напевая, а в
полную мощь. Как экскаватор, неповоротливый и трудный, был он, и слушаться не
хотел.
И вот тогда я вдруг стала
бояться, вернее, перестала понимать – каким голосом я пою. И я ли это. Тогда
мой педагог сказала мне, что получается, что часть своей природы, которая
глубокого тембра, сродни трубам на поле битвы, я не принимаю. А надо бы узнать
ее поближе и пользоваться по назначению. То есть поставить все по своим местам.
Правда, пользуюсь я этой частью своей природы напропалую, порой даже слишком.
Я восприняла это замечание как
глас ангела. Потому что увиделось мне, что в момент узнавания этой своей
«валькирьей» сути работа с голосом станет мне понятней.
То есть вот он, совет человека,
который большую часть жизни пел, работал с голосом, учил детей и взрослых петь
– важно то, что я уважала ее как личность. И она для меня была авторитетом.
А вообще, я с умилением наблюдаю,
как все кому не лень поют на сцене. Стало модным взрослым людям участвовать в
конкурсах, и неважно – умеешь ты петь или не очень, заплатил деньги и пой
себе, самовыражайся! Вот только мы, те,
кто сидят в жюри, просто в изумлении. Как поет Иван Дорн в песне «Продюсер»: «Я
хочу, чтобы все выступали в концертном зале!!!». То есть, чтобы все, вы
понимаете?! И с этим ничего пока не поделать. Мода.
Но вернемся к теме. Мой педагог
по фортепиано умела сделать так, что становилось стыдно за лень и
разгильдяйство. Психологи модной волны утверждают, что стыд – разрушительное
чувство. Не знаю, что он там, у психологов
разрушает, а в меру он полезен, даже
очень. Потому что у нас он разрушает чванство и важность.
Как это выглядело? Пару раз (а
может, и больше) я приходила на урок, в училище, где занималась на фортепианном отделении, с очень сырым
материалом. Думала, что выеду на способностях. Не срабатывало. Елена
Валентиновна вначале молчала. Молчала минуту, другую, потом тихо говорила: «Иди
домой. Я такое слушать не буду».
Мне тогда хотелось провалиться на
месте. Я шла по коридору, и он казался мне наполненным пиками, копьями, они
угрожающе щерились на меня… Конечно, потом я приходила с хорошо подготовленной
пьесой. Но это чувство я запомнила. Понимаете, педагог промолчал и выгнал с
урока. Не думаю, что это какая-то
тиранская мера. Это нормально, если хочешь воспитать музыканта, умеющего
трудиться. Так что молчаливый совет «идти домой» оказал на меня целительное
воздействие.
Мы можем иметь свое мнение, мы
можем думать, что делаем все, что хотим, заглушая тихие слова души. Но не стоит
этого делать. Некоторые люди (люди, подчеркиваю, а не гугл) иногда и есть голос нашей совести, поверьте.
29 декабря, 2016
Комментариев нет:
Отправить комментарий