Поэтесса и Колян

                                                            Ирина Герулайте

Эссе из цикла "Расширение"

Ирина Герулайте

Встреча с доктором Данилиным

Voodoo people, magic people

Одна моя подруга, делясь со мной поразительными случаями из жизни, всегда приговаривала: «Вуду пипл, мэджик пипл!»  И …делала паузу. Что в переводе  означало: «Какие же удивительные, необычные люди нас окружают!»

Не то, чтобы я уверена, что все сошли с ума. Но мне до известной степени стало важно чувствовать, где мы переходим грань, слезая с адекватного восприятия мира. Хотя я понимаю, что грань эта похожа скорее, на широкую полосу. Увы, невидимую,  пожалуй, никому  - с той точки, на которой ты стоишь. Разве что сверху.

Итак! В один прекрасный день, впервые в жизни, я написала совершенно незнакомому мне человеку на майл. Причина была веская, ибо музыкальная. Этот мужчина, психотерапевт по профессии, утверждал, что рок в очередной раз умер.

 «Может быть, он, конечно, несколько и умер, да не совсем. Слухи о его смерти сильно преувеличены»,-  подумала я тогда довольно сердито. И письмо было готово.

Человек этот далеко не простой. Он оказался, как выяснилось позже, уникальной и прекрасной души личностью, без всякой лести. Но нечто в тех его словах о музыке, которую я люблю также сильно, как и классику, то есть страстно и горячо, меня зацепило. «Где же это, в каком мире он живет? Неужели он совсем и не знает, что есть Стивен Вилсон, «Rpwl», «Soen», в конце концов? Да много других, очень интересных в принципе, музыкантов?»

Потом я ему простила «смерть рока», потому что познакомилась лично. И потому что вообще-то поняла, о чем были его слова.  Он говорил про доминирующую  в обществе парадигму потребления, где нет места для горячей и строптивой природы рока.

Но знаете, преамбула нашего общения была выдающейся! Сейчас расскажу. Пока я гоняла в голове вопрос доктору (а он профессиональный психиатр и психотерапевт), у меня произошла некая встреча. Внешне я немного, в профиль, напоминаю великую поэтессу Анну Андреевну Ахматову.  Стихи пишу с детства, опять-таки. И как раз в тот день мне мой любимый парикмахер подстригла челку. Смотрелась она очень изящно  - рука мастера! 

И вот я иду вынести ведро - немудреная затея, казалось бы. Но вынос ведра был отягощен новой ситуацией: буквально из-за угла нашей длинной китайской стены выходит человек, весь в черном! Он что-то напевает, но, увидев меня, резко останавливается и громко говорит: «А, поэтесса, Анна Ахаматова! Знаем, знаем тебя. И мужа твоего, Коляна, тоже почитывали!»

Не реагируя на реплику и сделав вид, что это вовсе не я, а какая-то другая женщина, я развернулась с ведром и пошла домой, насвистывая романс о встречах и превратностях судьбы. Но дома до меня медленно дошло, что  произошла настоящая синхронизация. И еще – что Колян это не кто-нибудь, а Николай Гумилев! То есть мои мысли о том, есть ли истина в системе «нормально» - «ненормально» категорически совпали с текущим моментом. 

 Просвещенный человек в черном, заявивший мне о связи в этом мире двух великих поэтов, как бы намекнул мне, что жизнь  - это текучий процесс. Одна река перетекает в другую, а там и до моря рукой подать. И он однозначно стал для меня символом. Символом совпадения твоей идеи с событиями внешнего мира.

В итоге я ведь доехала до «мастера приведения в порядок» (или наведения нужного хаоса) в столицу! Чтобы задать ему вопрос – как же, образно говоря, стать вменяемым. Это общая рамка беседы, очень условная.

Вы знаете, его офис расположен  в районе Москвы, где мне всегда на редкость хорошо. Хорошо, и все тут. Это станция метро Арбатская. Правда, меня сильно смутил облик скамейки у метро. В Москве начали появляться такие неопознанные объекты, напоминающие самые худшие примеры современного искусства. Моя тетя, очаровательная интеллигентная женщина с прибалтийскими корнями, довольно резко высказалась по этому поводу.  Мол, зачем эти веночки и гробницы кругом, да еще на фоне бушующих страстей церковных?  Да, судя по всему, москвичам не близки новые тенденции в дизайне столицы. И скамейка эта была правда тяжеловесна, как гроб, немного пугающая.

Но, несмотря на суровую, весьма сдержанную на эмоции скамейку, день все равно удался.  Ведь в этом месте видно очень много других, влекущих объектов! И я их в итоге посетила,  можно сказать, с блеском. В Доме книги, например – с полным погружением  в мир этого дивного магазинчика, прорастая на каждой любопытной полке.

И все же  самое главное в этот раз впечатление было от самого врача.  Дело в том, что я ни разу в своей жизни не общалась с психотерапевтом, Бог миловал. И  еще – я ни разу не была на сэте ди-джеев. Ни в том, ни в другом как-то не было нужды. Однако на ди-джейском сэте один раз я все же побывала. И угадайте, кто это был? А это был совершенно звездный человек – клавишник группы «Депеш Мод», англичанин Энди Флэтчер! Он творил чудеса в большом заводском ангаре, в «Телеклубе»  Екатеринбурга.  И я отчетливо помню коктейль, которым нас угостил местный бар - «Помехи в эфире». Да уж, помехи точно были и нешуточные. Да, сэт Энди был правда уникален, и с тех пор я с уважением отношусь к хорошим ди-джеям. Правда, особенно на их концерты не стремлюсь. Я видела звезду жанра, и мне многое стало понятно.

Так вот, тут меня тоже поджидала встреча с настоящей звездой. Но уже иного плана. Потому что ко мне вышел человек с трубкой с совершенно потрясном замшевом бежевом костюме. Не могу понять, почему, но он мне показался каким-то своим.  Не в том смысле, что я его знала и дело даже не в его программах на радио «России» или канале на ютюбе. Мне показалось, что мы говорим на одном языке. Но чтобы эта кажимость не была главной, я, как могла, превратилась в слух и зрение, чтобы получше все понять. Потому что точно знаю – так надо поступать, если хочешь лучше разглядеть человека.

В тот момент мое безграничное «я» (для тех, кто понимает: почти все планеты моей натальной карты у меня  находятся в 1 доме) спокойно  ушло на второй план.

 И вот что я вам скажу, дорогие читатели: московский доктор уникальный человек. И суть его уникальности еще и в том, что он мгновенно понимает, что за человек перед ним. То ли опыт, то ли стайка союзников у меня за плечами,  сделали свое дело. Он был доброжелателен, порой язвителен, но в меру и очень изящен в своей речи.  Говорил красиво, нереально красиво и все по делу.  А суть нашего диалога была вопросно-ответная: пыталась я узнать у него, что за зверь такой – психическое здоровье. А он рассказывал.

Но вы знаете, дело еще и в деталях.  Его кабинет  немного похож на… стоматологический! Два строгих белых кресла, среди оптимистичных обоев, на меня произвели сильное впечатление. И сдули пыль.  Наверное, для налаживания работы.

О, как же я была довольна, когда узнала, что он, во-первых, читал книгу В.Лебедько «Хроники российской саньясы» (по-моему, он все читал, как наша профессура в УрФу, помятуя их эрудицию), книгу о головокружительных опытах физиков – экстрасенсов.  Нет, нет, не тех что в шоу по телевизору работают, а настоящих искателях истины 60-х годов XX века.

Книга эта перебороздила меня вдоль и поперек.  Благодаря ее автору я узнала столько, что и не передать. А он, доктор, еще и общался лично с теми, о ком эта книга написана. Ну и ну, вот это совпадение! Как раз в эти бирюлевско-арбатские деньки я читала по ночам эту книжку, у моей доброй подруги.

И этот замечательный доктор, точно как звездный ди-джей, игравший для нас свой сэт в «Телеклубе»  показал мне, что и психиатры тоже бывают уникально интересными людьми. И что вменяемость наша, человеческая, может быть очень разной.

Что вам сказать, это открытие сильно расширило мои горизонты и представления о людях. Спасибо Москве и драгоценному доктору. Да, и почитайте Коляна, при случае. Надеюсь, он простит нам такое, не идущее его благородной природе, имя: гений Николая Гумилева расширяет горизонты, немыслимо.

22 октября – 8 декабря, 2019